В Европе слышим от диспетчеров "Слава Украине", – пилот SkyUp о войне, небе и стереотипах

В новой части рубрики "Вы стеснялись – мы спросили" журналисты 24 Канала пообщались с пилотом SkyUp. Евгения Белоногова, которая летает на Boeing 737, рассказала об особенностях профессии, сложностях работы во время войны, стереотипах о женщинах в авиации и любви к небу.

Смотрите также Гималаи напоминают другую планету, – интервью с украинкой о путешествии в базовый лагерь Эвереста

Карьера и опыт

Авиация является достаточно романтической профессией. Ну по крайней мере так ее показывают в фильмах. Почему и когда вы решили стать пилотом?

Я бы сказала, что авиация скорее не романтическая, а романтизированная. Сейчас, если спросить моих коллег, многие признаются, что уже не испытывают тех первых эмоций, которые связаны с чем-то романтическим. Теперь все ощущается как работа. И это даже хорошо, потому что мы можем спокойно выполнять свои повседневные обязанности.

Но именно романтический образ этой профессии и вдохновил меня стать пилотом. Как-то я находилась в терминале аэропорта, где встречала папу из командировки, и подумала: "А как мне здесь остаться подольше?" Так я решила стать пилотом. Но тогда я еще не знала, что на терминале я буду находиться очень мало.

Пилот SkyUp Евгения Белоногова / Фото предоставлено 24 Каналу

Пилоты – те люди, которых пассажиры обычно не видят. Почему вы выбрали именно гражданскую авиацию? Не было мысли пересесть на боевую птичку?

Мы говорили об этом с коллегами, многие из них до сих пор этим горят. Но я предупрежу, что сам процесс перехода (из гражданской авиации – 24 Канал) не слишком прозрачный и простой. Поэтому я не уверена, что могу обсуждать это.

Но многие начинают с военного дела, а потом переходят в гражданскую авиацию. И я также хотела поступить в военное учебное заведение, однако на момент 2015 года это было запрещено законодательством.

Справка. По состоянию на 2015 год ситуация с женщинами-пилотами в военной авиации была сложной. Действовали внутренние ограничения в Вооруженных силах, которые де-факто не допускали женщин ко многим боевым специальностям, в том числе и к пилотированию боевых самолетов.

Основной преградой был ограниченный перечень доступных для женщин военных специальностей, утвержденный приказами Минобороны. Пилоты боевых самолетов в этом списке отсутствуют.

Мое заявление даже не рассматривали. Это было вплоть до 2017 года, когда Верховная Рада отменила этот запрет. Сейчас женщины могут быть военными пилотами, однако сам процесс переобучения не слишком прозрачен.

Можете ли вы вспомнить первые эмоции, когда вы сели за штурвал? Что вы чувствовали в тот момент?

Сам момент, когда я оказалась за штурвалом самолета, был достаточно прост. Мне казалось, я со всем справляюсь прекрасно. Однако когда я уже вышла из самолета, то почувствовала, что у меня вся спина мокрая и ноги дрожат.

Чтобы стать пилотом пассажирского самолета, нужно пройти несколько этапов обучения. В общем на это может уйти от 2 до 5 лет. Как долго вам пришлось учиться и сколько летных часов вы имеете?

Все зависит от выбранного пути. В моем случае это длилось 4 года: я училась на бакалавриате, где изучала общую теорию гражданской авиации. Затем пошла в частную летную школу – и там за полгода прошла всю практическую программу.

Но это лишь один из вариантов. Некоторые выбирают короткий путь – идут сразу в частную школу без высшего образования. Так можно получить лицензию менее чем за год, но такой вариант значительно дороже.

Рабочие будни пилота и вызовы

Все мы утром просыпаемся, собираемся и идем на работу. Такова рутина большинства людей. А как выглядит ваш типичный рабочий день? С чего он начинается и как завершается?

Он всегда начинается и завершается в разные часы суток. Это может быть второй час ночи, а может – второй час дня. От этого и зависит общее состояние человека. Даже когда мы видимся с моими коллегами ночью или днем, это разные состояния.

Днем мы будто самые счастливые люди в жизни, мы приходим и думаем: "Боже, еще и за это деньги платят, как здорово". А ночью можем даже не улыбаться друг другу, и все все все поймут.

Поэтому в целом рабочий день проходит так: мы встречаемся в лобби отеля, там нам проводят брифинг, мы едем в аэропорт. Там мы проходим все таможенные и безопасностные процедуры. Далее идем на самолет, который мы еще час готовим к вылету. И наконец – рейс. После рейса, когда нас везут в отель, мы можем немножко пообщаться на какие-то свои темы. Далее наш день заканчивается отдыхом и сном. Вот так.

Какой у вас был самый длительный рейс?

У нас есть ограничения по рабочему времени, однако оно воспринимается по-разному. Можно в это рабочее время вместить два рейса, например, по 5 или по 6 часов. Или это может быть один рейс на 10 часов. И я скажу так, что эти два коротких рейса будут более изнурительными. В общем у меня самый длинный рейс был, пожалуй, 9 часов, но он был с дозаправкой. То есть сказать, что это один рейс, не совсем правильно.

Известно, что и пилотов, и бортпроводников готовят ко всем экстренным ситуациям в самолете. Возможно, вы вспомните, сталкивались ли с чем-то подобным, и вообще, как справляться с чем-то подобным на борту?

В моем понимании экстренная ситуация включает те события, которые достаточно редко случаются. То есть разгерметизация, отказ двигателя... И, к счастью, у меня их не было. Однако были моменты, которые были нестандартными. Но нас к ним пристально готовят на тренажерах.

К примеру, как-то у нас были проблемы с системами. Однако только недавно мы отрабатывали такую же ситуацию на тренажерах, поэтому мы знали, что делать. И в конце концов все прошло достаточно спокойно. Никто не заметил ничего странного: ни пассажиры, ни бортпроводники. Все происходило исключительно в нашей кабине.

Когда на борту есть пассажиры с признаками опьянения, в первую очередь с ними работают бортпроводники. А наша задача – быстро оценить ситуацию и решить: или осуществлять посадку, чтобы пассажира забрала полиция, или, если он успокоился, продолжить полет до пункта назначения.

Как вы уже говорили, авиация долгое время оставалась преимущественно мужской сферой, но сегодня все больше женщин выбирают профессию пилота. Сталкивались ли вы с гендерными стереотипами?

Честно говоря, на своем пути я не раз сталкивалась со стереотипами. Их немало. Например, до сих пор часто слышу вопросы вроде: "А тебе не страшно летать?"

Кроме того, действительно существуют стереотипы относительно женщин-пилотов. Нужно просто быть готовыми к этому. В то же время это не то, с чем нельзя бороться. К счастью, законодательно у нас есть право на то, чтобы занимать такую должность, и это уже легче.

Помню, как пришла на одно собеседование. Интервьюер, которая его проводила, была удивлена, что я женщина, потому что подумала, что Евгений – это мужчина. Увидев меня, технических вопросов мне вообще не задали, просто пожелали успеха. И, конечно, предложения я не получила.

Евгения за штурвалом самолета / Фото предоставлено 24 Каналу

А вот относительно требований. Мы знаем, что бортпроводники должны быть определенного роста. Какие же требования к пилотам?

Да, определенные требования к будущим пилотам действительно есть. Самое главное – это пройти авиационную медицинскую комиссию. Она определяет, подходит ли человек для этой профессии с точки зрения здоровья. Там столько нюансов, что даже трудно все перечислить.

А вот по росту – никаких строгих ограничений нет. Современную кабину можно настроить под любого человека – и высокого, и невысокого. Главное, чтобы ноги доставали до педалей, а руки – до панели управления.

О психологии и стрессе

Для некоторых людей полеты – это настоящее испытание из-за аэрофобии. Могли бы вы успокоить наших читателей, рассказав о том, насколько безопасен самолет?

Мне кажется, что аэрофобия, как и любая другая фобия, должна быть проработана специалистом или глубоким каким-то внутренним анализом. Потому что я думаю, что никакой факт или аргумент не убедит человека, который чего-то сильно боится. Как я, например, боюсь пауков. Мне постоянно говорят, что они не кусаются, но я их все равно боюсь.

Моя мама очень боится летать – у нее аэрофобия. Я несколько раз пыталась убедить ее полететь со мной, но сколько бы аргументов я не приводила, страх оставался. Она объясняет это тем, что в самолете просто не чувствует контроля над ситуацией, и это ее пугает.

Пилоты не работают в воздухе сами по себе: их маршрут координируется диспетчерами, которые помогают избегать конфликтов в воздушном движении. Как вы общаетесь с ними во время рейса?

У нас в авиации очень четко прописана коммуникация – почти все стандартизировано. Даже просто поздороваться с диспетчером нельзя, если это не предусмотрено правилами. К примеру, есть инструкция: этому диспетчеру не говорить ничего, кроме своего позывного, а этому – скажите, на какой вы высоте. С этими правилами мы должны ознакомиться до вылета, ведь каждый сектор имеет свои требования, и есть настолько загруженные зоны, что там даже сказать: "Добрый день" – это уже невежливо.

Поэтому в полете нет свободного общения – все четко по сценарию. Разве что случается нестандартная или аварийная ситуация – тогда уже можно объяснять, что происходит, своими словами, на английском. Но в обычном режиме – это строго определенная фразеология радиообмена.

Однако довольно часто бывает, что, летая над Европой, мы слышим диспетчеров, которые, я так думаю, являются украинцами. Мы слышим: "Слава Украине", – отвечаем: "Героям слава" и летим себе дальше.

Это так мило. Мы говорили о переживаниях пассажиров. Но бывают ли у вас случаи, когда вы переживаете перед полетом?

Перед полетом, я думаю, это уже невозможно. В момент, когда я только начинала работать, тогда действительно у меня дрожали руки. Изменение давления действовало на организм, вызывая у меня волнение. Я думала: "О, какие новые ощущения". Однако сейчас все происходит довольно рутинно. И даже если мы видим, что есть какие-то сложные погодные условия, мы просто знаем, что сможем облететь их.

Работа пилота предполагает частые командировки, сменный график и нередко долговременное отсутствие дома. Это может влиять на семейную жизнь, дружеские отношения и общий ритм жизни. Как вам удается совмещать профессиональную карьеру с личными делами?

Когда мы летали из Украины, то наш график, даже ночной, был наиболее загруженным. Однако даже он лично для меня был лучше, чем у офисных работников. Многие мои друзья работают в офисах, и мне было сложнее с ними договариваться о встрече просто потому, что они работают с утра до вечера. А я, например, ночью слетаю несколько часов, посплю утром и целый день свободна.

Я считаю, что график, когда мы летали из дома, был великолепный. А вот сейчас, когда у нас командировки, то это уже становится сложнее. Потому что наши друзья остаются где-то, а мы на месяц, например, едем работать.

Интересные истории из жизни пилота и советы

Авиация – это сфера, где каждый день может приносить что-то новое. Были ли у вас полеты, которые запомнились вам на всю жизнь?

В общем таких полетов было несколько. Мне кажется, больше всего мне запомнился полет с командиром. Это была ночь, и было очень хорошо видно звезды на небе. Мы летели и говорили о философии. Это было так замечательно. Мы обсуждали разные темы, книги, которые мы читали. Я запомнила тот полет.

Как хорошо. Вы заговорили о звездах, мы можем только предположить, какие же фантастические виды открываются с вашего рабочего места.

Именно так. Может, помните, не так давно в Украине можно было увидеть северное сияние. И именно когда мы пролетали вдоль Ужгорода, в нескольких километрах от него, на территории другой страны, то мы видели северное сияние. Это было очень красиво. Все начали фотографировать – и мы, и пассажиры. Мы даже объявления сделали, чтобы все могли увидеть. Это было просто невероятно.

Северное сияние над Украиной / Фото предоставлено 24 Каналу

Вы так хорошо об этом говорите, что, мы уверены, у наших читателей также возникло желание стать пилотом. Что бы вы посоветовали этим людям? С чего начать? И, возможно, вы бы развеяли какие-то слишком сладкие представления об этой профессии.

Я бы точно не стала развеивать представления, потому что так можно сделать о любой профессии. Если человека что-то вдохновило, я скорее поделюсь практическими советами. Но, честно говоря, эти советы настолько специфические, что вряд ли их стоит озвучивать на широкую аудиторию.

Лучшее, что можно сделать, – это найти кого-то, кто уже учится на пилота или работает в этой сфере. Люди в авиации на самом деле очень открытые, охотно делятся своим опытом. Мы знаем, с какими трудностями придется столкнуться, и часто уже имеем решения, которые можем посоветовать.

Это очень ценно. Но, возвращаясь к стереотипам и ложным представлениям о вашей профессии, есть ли что-то такое, что вас бесит и вы хотите это опровергнуть раз и навсегда?

То, что второй пилот – это помощник пилота. Часто у меня спрашивают: "А ты пилот или помощник?" Говорю, что я – второй пилот. И человек такой: "А, значит, помощник". Но, когда мы выполняем рейсы, обязанности командира и второго пилота отличаются в зависимости от того, в какой сектор мы летим.

Например, у нас полет туда – обратно. Туда лечу я, а коммуникацией с диспетчером занимается командир. В другую сторону летит командир, а коммуникацию с диспетчером выполняю я. Поэтому я бы хотела донести, что существует должность командира и должность второго пилота. Вот так.

Спасибо. Хорошо. И напоследок: мы понимаем, что вам очень сложно, потому что работать вдали от дома – это всегда непросто. С какими трудностями вы сталкиваетесь, работая вне дома?

Наверное, самый большой вызов – это разница в культуре и подходах в разных странах к одним и тем же вещам. Мы часто летаем в одни и те же страны, поэтому уже привыкли к местным правилам и процедурам. Но когда появляется новый контракт и приходится работать со страной, которая далеко от Украины, с другим стилем общения, требованиями или привычками, сначала это может быть непросто. Нужно время, чтобы адаптироваться.

Возможно, это не совсем корректный вопрос к вам, но все же: когда вы знаете, что на борту с вами украинцы, что вы чувствуете?

Волнение? Если честно, я не так уж и много пересекаюсь с пассажирами во время полета. Но когда слышу украинскую речь на борту – сердце радуется. Всегда хочется подойти, поздороваться, сказать что-то теплое. Часто замечаю людей с шевронами – понимаю, что это, видимо, наши военные в отпуске. И тоже хочется подойти, перекинуться несколькими словами.

Вся редакция 24 Канала искренне верит, что уже совсем скоро украинское небо снова будет открытым для гражданской авиации – свободным, безопасным и мирным!